Анализ трагедии Софокла «Царь Эдип. Софокл «Царь Эдип» – анализ Царь эдип краткий пересказ
В городе Фивах, где правителем был царь Эдип, появляется страшная болезнь, от которой гибнут люди и скот. Чтобы узнать причину мора, правитель обращается к оракулу, который поясняет, что это наказание богов за убийство их прежнего короля – Лаия, и чтобы болезнь исчезла, надо найти убийцу. Эдип удивляется, почему убийцу не искали раннее, на что ему поясняют, что раньше люди беспокоились о Сфинксе, который терроризировал жителей. Собственно благодаря победе над Сфинксом Эдип стал правителем Фив и женился на жене Лаия – Иокасте. Узнав предсказание, царь издает указ найти убийцу, однако это оказывается не так просто. Ведь Лаия умер от рук незнакомца за пределами Фив. Тогда Эдип обращается за помощью к слепцу - прорицателю Тересию. Тот не хочет отвечать на вопрос царя. Эдип гневается и начинает подозревать старика, однако тот в результате сознается, что убийца – сам царь. Правитель начинает подозревать, что все это козни Креонта – брата Иокасты, который хочет занять престол. Но Тересий отрицает все это и говорит лишь, что Эдип сам не знает, в каком живет грехе и кто его отец и мать.
Эдип вызывает к себе Креонта и предъявляет тому обвинение в измене. Креонт божится, что царь ошибается. За брата заступается Иокаста, которая утверждает, что все пророчества лживы, ведь ею мужу была предсказана смерть от руки сыны, а Лаию убил неведомый путник. Эдип уточняет, где и как это произошло и понимает, что когда он шел в Фивы, то действительно непреднамеренно убил мужчину, который ударил его, чтобы тот сошел с дороги. Ему говорят, что остался один свидетель происшествия и царь посылает за ним.
В это время приходит посланец из Коринфа и извещает Эдипа, что его отец умер, и коринфяне хотят видеть его на престоле. Однако Эдип отказывается, мотивируя это тем, что ему предсказали убить отца и женится на собственной матери. Поэтому он и покинул Коринф. Тогда вестник объявляет, что на самом деле Эдип не родной сын коринфской царской четы, что он получил его от пастуха из Фив. Иокаста все понимает, ведь у нее когда-то был сын, которого ее муж отдал пастуху. Пастух должен был оставить мальчика в лесу, чтобы не исполнилось страшное пророчество. Когда пастуха привели к царю, он сознался, что действительно отдал ребенка другому пастуху, который направлялся в Коринф. В то же время другой пастух подтверждает, что именно Эдип убил Лаию.
Эдип в отчаянии. Когда ему сообщают о самоубийстве Иокасты, его матери и жены, он охватывает ее труп и, сорвав фибулу, вонзает иглу себе в глаза. После этого он прощается со своими детьми и уходит в изгнание. В последних строках трагедии заключен ее основной урок: от судьбы избежать не возможно, и не надо завидовать тому, кто в чем-то лучше, ведь неизвестно, что ожидает его впереди.
Картинка или рисунок Софокл - Царь Эдип
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
- Краткое содержание Код да Винчи Браун
Искалеченное тело куратора Жака Соньера обнаруживают в Лувре, на теле какие-то странные знаки. Его устранил Сайлес, который подчиняется некому Учителю, который приказывает искать карту братства в церкви Сен-Сюльпис.
- Краткое содержание главы Наталья Савишна из повести Толстого Детство
Давно, когда ещё дедушка был молодой, в семье появилась юная краснощёкая Наташка. Из-за просьб её отца – кларнетиста Саввы, она стала прислужниц бабушки
- Краткое содержание Байрон Корсар
На территории Пелопоннесского полуострова расположен порт Корони, именно в этом месте, и разворачиваются основные действия поэмы.
- Краткое содержание Звезда Соломона Куприн
Удивительный и таинственный жанр мистики во все времена привлекал ценителей художественной литературы. Произведение А. И. Куприна «Звезда Соломона» не является исключением и захватывает читателя
- Краткое содержание Статьи Писарева Базаров
Роман Тургенева заставляет читателей задуматься над смыслом жизни, понять и оценить человеческие отношения, а в первую очередь, взаимопонимание между представителями разных поколений.
В целях показа столкновения воли богов и воли человека. Если в трагедии «Антигона» Софокл поет гимн человеческому разуму, то в трагедии «Царь Эдип» он поднимает человека на еще большую высоту. Он показывает силу характера, стремление человека направить жизнь по собственному желанию. Пусть человек не может избежать бед, предназначенных богами, но причина этих бед – характер, который проявляется в действиях, ведущих к исполнению воли богов . Свободная воля человека и обреченность его – главное противоречие в трагедии «Царь Эдип».
Софокл рассказывает здесь о судьбе Эдипа, сына фиванского царя Лая. Лаю, как это известно из сюжета мифа, была предсказана смерть от руки собственного сына. Он приказал проколоть ноги младенцу и бросить его на горе Киферон. Однако раб, которому было поручено убить маленького царевича, спас ребенка, и Эдип (что в переводе с греческого значит «с опухшими ногами») был воспитан коринфским царем Полибом.
Мифы древней Греции. Эдип. Тот, что пытался постичь тайну
Уже будучи взрослым, Эдип, узнав от оракула, что он убьет отца и женится на матери, ушел из Коринфа, считая коринфских царя и царицу своими родителями. По дороге в Фивы он в ссоре убил неизвестного старика, который оказался Лаем. Эдипу удалось освободить Фивы от чудовища – Сфинкса . За это он был избран царем Фив и женился на Иокасте, вдове Лая, то есть на собственной матери. В течение многих лет царь Эдип пользовался заслуженной любовью народа.
Эдип и сфинкс. Картина Гюстава Моро, 1864
Но вот в стране случился мор. Трагедия Софокла начинается как раз с того момента, когда хор молит царя Эдипа спасти город от страшной беды. Дельфийский оракул объявил, что причина этого несчастья в том, что среди граждан есть убийца, которого следует изгнать. Эдип всеми силами стремится найти преступника, не зная, что им является он сам. Когда же Эдипу стала известна истина, он ослепил себя, считая, что это заслуженная кара за совершенное им преступление.
Софокл «Царь Эдип» – образы
Центральный образ трагедии Софокла – царь Эдип, народ привык видеть в нем справедливого правителя. Жрец называет его наилучшим из мужей. Он спас Фивы от чудовища, угнетавшего город, возвеличил страну мудрым правлением. Царь Эдип чувствует свою ответственность за судьбу людей, за родину и готов сделать все для прекращения мора в стране. Думая лишь о благе государства, он страдает при виде бедствия граждан. Движущей силой действий царя является желание оказать помощь слабым, страдающим (13, 318). Эдип не деспот: он по просьбе граждан прекращает ссору с Креонтом. Он считает себя посредником между богами и людьми и несколько раз называет себя помощником богов. Боги повелевают, волю их претворяет царь Эдип, а граждане должны исполнять приказания. Даже жрец в спасении Фив от чудовища видит действие богов, избравших Эдипа орудием своей воли. Однако знать волю богов Эдипу не дано, и, веря в прозорливость жрецов, он обращается к прорицателю Тиресию.
Но стоило лишь появиться подозрению, что жрец скрывает имя убийцы, – и у Эдипа сразу возникает мысль, что Тиресий сам участвовал в преступлении: уважение сменяется гневом, которому он легко поддается. Ему ничего не стоит назвать того, кого лишь недавно призывал спасти себя и Фивы, «негодным из негодных» и осыпать незаслуженными оскорблениями. Гнев охватывает его и в разговоре с Креонтом. Подозревая интриги Креонта, Эдип в состоянии крайней раздраженности бросает оскорбление: у него наглое лицо, он убийца, явный разбойник, это он затеял безумное дело – бороться за власть без денег и сторонников.
Невоздержанный характер Эдипа был причиной убийства старика на дороге. Достаточно было вознице толкнуть Эдипа, как он, не владея собой, ударил его. Эдип умеет глубоко чувствовать. Страдания в результате совершенного преступления страшнее смерти. Он виноват перед родителями, перед своими детьми, рожденными в греховном браке. За эту вину, хотя и невольную, царь Эдип себя жестоко наказывает.
Важно отметить, что хотя боги сильны, но во всех действиях сильным духом Эдип проявляет у Софокла свободную волю, и пусть он гибнет, но морально торжествует его воля.
Родители Эдипа также старались избежать предсказанной им оракулом судьбы. С точки зрения человеческой морали Иокаста, мать Эдипа, совершает преступление, согласившись отдать на смерть младенца-сына. С точки зрения религиозной она совершает преступление, обнаруживая пренебрежение к изречениям оракула. Тот же скептицизм она проявляет, желая отвлечь Эдипа от мрачных мыслей, когда говорит, что не верит в предсказания богов. За свою вину она расплачивается жизнью.
Образ мнимого соперник царя Эдипа – Креонта – сильно отличается от его же трактовки Софоклом в трагедии «Антигона» . Креонт в «Царь Эдипе» не стремится к абсолютной власти и «предпочитает всегда лишь долю власти». Хор подтверждает справедливость его речей, и это дает основание принять высказывания Креонта, подкрепленные мудрыми сентенциями, за мнение самого Софокла. Выше всего он ценит дружбу, честь. В минуту крайнего самоуничижения Эдипа Креонт приходит к нему «без злорадства в сердце», проявляет гуманное отношение – «возмездие благородства» и обещает покровительство дочерям Эдипа.
Софокл «Царь Эдип» – композиция
Композиционно «Царь Эдип» состоит из нескольких частей. Эта трагедия Софокла открывается прологом. Город Фивы потрясен мором: гибнут люди, скот, посевы. Аполлон повелел изгнать или уничтожить убийцу царя Лая. С самого начала трагедии царь Эдип предпринимает поиски убийцы, в этом ему помогает истолкователь оракула жрец Тиресий. Тиресий уклоняется от требования назвать имя убийцы. Только когда Эдип обвиняет его в преступлении, жрец вынужден открыть истину. В напряженном диалоге Софоклом передается взволнованность, нарастание гнева у Эдипа. Непобедимый в сознании своей правоты, Тиресий предсказывает будущее царя.
Загадочные афоризмы «Сей день родит и умертвит тебя», «Но твой успех тебе же на погибель», антитеза «Зришь ныне свет, но будешь видеть мрак» вызывают тревогу у несчастного Эдипа. Тревогой и смятением охвачен у Софокла хор из граждан Фив. Он не знает, соглашаться ли со словами предсказателя. Где убийца?
Напряжение композиции не снижается и во втором эписодии. Креонт возмущен тяжелыми обвинениями в интригах, кознях, которые бросает ему царь Эдип. Он далек от стремления к власти, с которой «вечно связан страх». Народной мудростью веет от моральных сентенций и антитез Софокла, подтверждающих его принципы: «Нам честного лишь время обнаружит. Довольно дня, чтоб подлого узнать».
Высшая напряженность диалога достигается у Софокла краткими репликами, состоящими из двух-трех слов.
Приход Иокасты и ее рассказ о предсказании Аполлона и смерти Лая будто бы от руки неизвестного убийцы вносят смятение в душу несчастного царя Эдипа. Гнев сменяется тревогой.
В свою очередь Эдип рассказывает историю своей жизни до прихода в Фивы. До сих пор воспоминание об убийстве старика на дороге не мучило его, так как он ответил на оскорбление, нанесенное ему, царскому сыну. Но теперь возникает подозрение, что он убил отца. Иокаста, желая внести бодрость в смущенную душу Эдипа, произносит богохульные речи. Под влиянием хора она одумалась и решила обратиться к Аполлону с мольбой избавить всех от несчастья. Как бы в вознаграждение за веру в богов появляется вестник из Коринфа с сообщением о смерти царя Полиба, о приглашении Эдипа на царство. Эдип боится страшного преступления – он трепещет от одной мысли, что, вернувшись в Коринф, он сойдется с собственной матерью. Тут же Эдип узнает, что он не родной сын коринфского царя. Кто же он? Вместо унижения у обреченного Эдипа появляется дерзкая мысль. Он – сын Судьбы, и «никакой позор ему не страшен». Это у Софокла – кульминация действия и композиции трагедии.
Но чем выше заносчивость, гордость и спесь, тем страшнее падение. Следует страшная развязка: раб, передавший мальчика коринфскому пастуху, признается в том, что сохранил ребенку жизнь. Для Эдипа ясно: это он совершил преступление, убив отца и женившись на своей матери.
В диалоге эписодия четвертого, с самого начала подготавливающего развязку этой трагедии Софокла, чувствуются взволнованность, наряженность, достигающие высшей точки в разоблачении действия матери, отдавшей сына на смерть.
Царь Эдип сам произносит себе приговор и ослепляет себя.
Дочь Эдипа, Антигона, выводит слепого отца из Фив. Картина Жалабера, 1842
Композицию драмы завершает заключительная часть, в которой царь Эдип произносит три больших монолога. И ни в одном из них нет того Эдипа, который с гордостью считал себя спасителем родины. Теперь это несчастный человек, искупающий вину тяжелыми страданиями.
Психологически оправдано самоубийство Иокасты: она обрекла на смерть сына, сын был отцом ее детей.
Трагедия Софокла заканчивается словами хора об изменчивости человеческой судьбы и непостоянстве счастья. Песни хора, часто выражающие мнение самого автора, тесно связаны с развивающимися событиями.
Язык трагедии, сравнения, метафоры, сентенции, антитезы, как и композиция произведения, – все подчинено Софоклом основной идее – разоблачению преступления и наказанию за него. Каждое новое положение, которым Эдип стремится доказать свою невиновность, ведет к признанию виновности самим героем. Это усиливает трагизм личности царя Эдипа.
В подтверждение мысли, что фабула в трагедии должна представлять «переход от счастья к несчастью – переход не вследствие преступления, а вследствие большой ошибки человека, скорее лучшего, чем худшего», Аристотель в «Поэтике» приводит пример Эдипа. Развертывание в композиции Софокла событий, реалистически оправданных, нарастание сомнений и тревоги, перипетии, кульминация действия, когда царь Эдип в своей гордости занесся так высоко, он считает себя сыном Судьбы, и затем развязка, не навязанная сверхъестественной силой, а как логическое завершение всех переживаний, держат в напряжении зрителя, испытывающего страх и сострадание.
Софокл «Царь Эдип» – идея
В своих произведениях Софокл стремится провести идею единство общества и государства, отстоять такое государство, в котором отсутствовала бы тирания и царь осуществлял бы наиболее тесную связь с народом. Образ такого царя он видит в Эдипе.
Эти идеи шли вразрез со временем Софокла – ведь он борется против сил, нарушающих полисные связи. Рост денежных отношений разлагал государство, пагубно влиял на сохранение прежних устоев. Распространялись стяжательство, подкуп. Не случайно царь Эдип бросает Тиресию несправедливые упреки в корыстолюбии (378-381).
Причина разрушения прежней гармонии личности и коллектива заключена еще в растущем нигилистическом свободомыслии, распространении идей софистики , в пренебрежении волей богов, в религиозном скептицизме . Почти все партии хора прославляют Аполлона. Песни хора наполнены жалобами на нарушение древнего благочестия, на пренебрежение к изречениям оракулов.
Признавая божественное предопределение, против которого бессилен человек, Софокл в условиях отделения личности от коллектива показал человека в свободном стремлении уклоняться от предначертанного, бороться с ним.
Следовательно, «Царь Эдип» Софокла – не только «трагедия рока», как указывали неогуманисты XVIII и XIX вв., противопоставляя ее трагедии характеров, а трагедия, где хотя и признается зависимость человека от воли богов, но вместе с тем провозглашается идея духовной свободы человека, которую он обретает, проявляя мужество посреди ударов судьбы.
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Шрифт:
100% +
Софокл
Царь Эдип
Трагедия
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Эдип.
Жрец.
Креонт.
Хор фиванских старейшин.
Тиресий.
Иокаста.
Вестник.
Пастух Лая.
Домочадец Эдипа.
Действие происходит перед царским дворцом в Фивах.
Пролог
Перед воротами дворца – группа юношей с молитвенными ветвями в руках. Во главе их – жрец Зевса.
Эдип
О деда Кадма юные потомки!
Зачем сидите здесь у алтарей,
Держа в руках молитвенные ветви,
В то время как весь город фимиамом
Наполнен, и моленьями, и стоном?
И потому, желая самолично
О всем узнать, я к вам сюда пришел, -
Я, названный у вас Эдипом славным.
Скажи мне, старец, – ибо речь вести
Тебе за этих юных подобает, -
Что привело вас? Просьба или страх?
С охотой все исполню: бессердечно
Не пожалеть явившихся с мольбой.
Жрец
Властитель края нашего, Эдип!
Ты видишь – мы сидим здесь, стар и млад:
Одни из нас еще не оперились,
Другие годами отягчены -
Жрецы, я – Зевсов жрец, и с нами вместе
Цвет молодежи. А народ, в венках,
На торге ждет, у двух святынь Паллады
И у пророческой золы Исмена.1
У пророческой золы Исмены – у святилища Аполлона на реке Исмене в Фивах, где делались предсказания по золе или пеплу сжигаемых жертв
Наш город, сам ты видишь, потрясен
Ужасной бурей и главы не в силах
Из бездны волн кровавых приподнять.
Зачахли в почве молодые всходы,
Зачах и скот; и дети умирают
В утробах матерей. Бог-огненосец -
Смертельный мор – постиг и мучит город.
Пустеет Кадмов дом, Аид же мрачный
Опять тоской и воплями богат.
С бессмертными тебя я не равняю, -
Как и они, прибегшие к тебе, -
Но первым человеком в бедах жизни
Считаю и в общении с богами.
Явившись в Фивы, ты избавил нас
От дани той безжалостной вещунье,2
Безжалостная вещунья – крылатое чудовище с туловищем львицы и с головою и грудью женщины (см. ст. 470–484, где это чудовище названо «крылатою девой»). Называлось оно Сфинкс (по-гречески – женского рода). Появившись около Фив, эта «вещунья» предлагала всем проходящим разгадать ее загадку. Никто этого сделать не мог, и все гибли в страшных лапах чудовища. Но Эдип загадку разгадал, а Сфинкс погибла, бросившись со скалы. (См.130, 383 и 1171.) Загадка и ответ Эдипа сохранились в греческой поэзии.
Вот их перевод:
Есть существо на земле: и двуногим, и четвероногимМожет являться оно, и трехногим, храня свое имя.Нет ему равного в этом во всех животворных стихиях.Все же заметь: чем больше опор его тело находит,Тем в его собственных членах слабее движения сила.Внемли на гибель себе, злоименная смерти певица,Голосу речи моей, козней пределу твоих.То существо – человек. Бессловесный и слабый младенецЧетвероногим ползет в первом году по земле.Дни неудержно текут, наливается тело младое:Вот уж двуногим идет поступью верною он.Далее – старость приспеет, берет он и третью опору -Посох надежный – и им стан свой поникший крепит.
Хоть ничего о нас не знал и не был
Никем наставлен; но, ведомый богом,
Вернул нам жизнь, – таков всеобщий глас.
О наилучший из мужей, Эдип,
К тебе с мольбой мы ныне прибегаем:
Найди нам оборону, вняв глагол
Божественный иль вопросив людей.
Всем ведомо, что опытных советы
Благой исход способны указать.
О лучший между смертными! Воздвигни
Вновь город свой! И о себе подумай:
За прошлое «спасителем» ты назван.
Да не помянем впредь твое правленье
Тем, что, поднявшись, рухнули мы вновь.
Восстанови свой город, – да стоит он
Неколебим! По знаменью благому
Ты раньше дал нам счастье – дай и ныне!
Коль ты и впредь желаешь краем править,
Так лучше людным, не пустынным правь.
Ведь крепостная башня иль корабль -
Ничто, когда защитники бежали.
Эдип
Несчастные вы дети! Знаю, знаю,
Что надо вам. Я вижу ясно: все
Страдаете. Но ни один из вас
Все ж не страдает так, как я страдаю:
У вас печаль лишь о самих себе,
Не более, – а я душой болею
За город мой, за вас и за себя.
Меня будить не надо, я не сплю.
Но знайте: горьких слез я много пролил,
Дорог немало думой исходил.
Размыслив, я нашел одно лишь средство.
Так поступил я: сына Менекея,
Креонта, брата женина, отправил
Я к Фебу, у оракула узнать,
Какой мольбой и службой град спасти.
Пора ему вернуться. Я тревожусь:
Что приключилось? Срок давно истек,
Положенный ему, а он все медлит.
Когда ж вернется, впрямь я буду плох,
Коль не исполню, что велит нам бог.
Жрец
Ко времени сказал ты, царь: как раз
Мне знак дают, что к нам Креонт подходит.
Эдип
Царь Аполлон! О, если б воссияла
Нам весть его, как взор его сияет!
Жрец
Он радостен! Иначе б не украсил
Свое чело он плодоносным лавром.
Эдип
Сейчас узнаем. Он расслышит нас.
Властитель! Кровный мой, сын Менекея!
Какой глагол от бога нам несешь?
Креонт
Благой! Поверьте: коль указан выход,
Беда любая может благом стать.
Эдип
Какая ж весть? Пока от слов твоих
Не чувствую ни бодрости, ни страха.
Креонт
Ты выслушать меня при них желаешь?
Могу сказать… могу и в дом войти…
Эдип
Нет, говори при всех: о них печалюсь
Сильнее, чем о собственной душе.
Креонт
Изволь, открою, что от бога слышал.
Нам Аполлон повелевает ясно:
«Ту скверну, что в земле взросла фиванской,
Изгнать, чтоб ей не стать неисцелимой».
Эдип
Каким же очищеньем? Чем помочь?
Креонт
«Изгнанием иль кровь пролив за кровь, -
Затем, что град отягощен убийством».
Эдип
Но чью же участь разумеет бог?
Креонт
О царь, владел когда-то нашим краем
Лай, – перед тем, как ты стал править в Фивах.
Эдип
Слыхал, – но сам не видывал его.
Креонт
Он был убит, и бог повелевает,
Кто б ни были они, отмстить убийцам.
Эдип
Но где они? В каком краю? Где сыщешь
Неясный след давнишнего злодейства?
Креонт
В пределах наших, – он сказал: «Прилежный
Найдет его, но не найдет небрежный».
Эдип
Но дома у себя, или на поле,
Или в чужом краю убит был Лай?
Креонт
Он говорил, что бога вопросить
Отправился и больше не вернулся.
Эдип
А из тогдашних спутников царя
Никто не даст нам сведений полезных?
Креонт
Убиты. Лишь один, бежавший в страхе,
Пожалуй, нам открыл бы кое-что.
Эдип
Но что? Порой и мелочь много скажет.
Когда б лишь край надежды ухватить!
Креонт
Он говорил: разбойники убили
Царя. То было дело многих рук.
Эдип
Креонт
Пусть так… Но не нашлось в годину бед
Отмстителя убитому царю.
Эдип
Но если царь погиб, какие ж беды
Могли мешать разыскивать убийц?
Креонт
Вещунья-сфинкс. Ближайшие заботы
Заставили о розыске забыть.
Эдип
Все дело вновь я разобрать хочу.
К законному о мертвом попеченью
Вернули нас и Аполлон и ты.
Союзника во мне вы обретете:
Я буду мстить за родину и бога.
Я не о ком-нибудь другом забочусь, -
Пятно снимаю с самого себя.
Кто б ни был тот убийца, он и мне
Рукою той же мстить, пожалуй, станет.
Чтя память Лая, сам себе служу.
Вставайте же, о дети, со ступеней,
Молитвенные ветви уносите, -
И пусть народ фиванский созовут.
Исполню все: иль счастливы мы будем
По воле божьей, иль вконец падем.
Жрец
О дети, встанем! Мы сошлись сюда
Спросить о том, что царь и сам поведал.
Пусть Аполлон, пославший нам вещанье,
Нас защитит и уничтожит мор.
Парод
Хор Строфа 1
Сладкий Зевса глагол! От златого Пифона3
От златого Пифона… – Пифон – древнее название Дельфов по змеевидному охранителю города – Пифону, которого убил Аполлон. Златым Пифон назван по богатству своего храма.
Что приносишь ты ныне
В знаменитые Фивы?
Трепещу, содрогаюсь смущенной душой.
Исцелитель-Делиец!4
Исцелитель-Делиец – Аполлон, родившийся на острове Делос.
Вопрошаю почтительно:
Нового ль ждешь ты служения
Иль обновленного прежнего
По истечении лет?
О, поведай, бессмертный,
Порожденный златою Надеждой глагол!
Антистрофа 1
Ныне первой тебя призываю, дочь Зевса,
Афина бессмертная!
И сестру твою, деву
Артемиду, хранящую нашу страну,
Чей на площади главной
Трон стоит достославный,
И Феба, стрелка несравненного!
Три отразителя смерти!
Ныне явитесь! Когда-то
Отогнали вы жгучий
Мор, напавший на город! Явитесь же вновь!
Строфа 2
Горе! Меры нет напастям!
Наш народ истерзан мором,
А оружья для защиты
Мысль не в силах обрести.
Не взрастают плоды нашей матери Геи,
И не в силах родильницы вытерпеть мук.
Посмотри на людей, – как один за другим
Быстрокрылыми птицами мчатся они
Огненосного мора быстрей
На прибрежья закатного бога.
Антистрофа 2
Жертв по граду не исчислить.
Несхороненные трупы,
Смерти смрад распространяя,
Неоплаканы лежат.
Жены меж тем с матерями седыми
Молят, припав к алтарям и стеная,
Об избавленье от тягостных бед.
Смешаны вопли с пеанами светлыми.
О златая дочь Зевса, явись
Ясноликой защитой молящим!
Строфа 3
Смерти пламенного бога,5
Смерти пламенного бога… – Речь идет об Аресе, бывшем не только богом войны, но и насылавшим болезни и другие бедствия.
Что без медного щита
Нас разит под крики бранные, -
Молим: в бегство обрати
Из земли родной и ввергни
В бездну Амфитриты!6
Амфитрита – жена владыки морей Посейдона.
Иль умчи к берегам без пристанищ,
Где бушует фракийский прибой
Ибо мочи не стало:
Что ночь закончить не успеет,
То, встав, заканчивает день.
Ты, держащий в руке мощь пылающих молний,
Зевс-отец, порази его громом своим!
Антистрофа 3
Ты мечи, о царь Ликейский,7
Царь Ликейский – Аполлон. Значение эпитета Ликейский спорно.
С тетивы, из злата скрученной,
Стрелы тучей на врага!
Да метнет и Артемида
Пламена, что в дланях держит,
Мчась в горах Ликийских!8
В горах Ликейских – Ликии (Малая Азия).
И его призываем мы – Вакха,
Соименного с нашей землей,
Со златою повязкой,
С хмельным румянцем, окруженного
Толпой восторженных Менад, -
Чтоб приблизил и он свой сияющий факел,
С нами бога разя, всех презренней богов!
Входит Эдип.
Эписодий Первый
Эдип
Вы молите? Отвечу вам: надейтесь,
Себе на пользу речь мою уважив,
Защиту получить и облегченье.
Речь поведу, как человек сторонний
И слухам и событью. Недалеко
Уйду один – нет нитей у меня.
Я стал у вас всех позже гражданином.
К вам ныне обращаюсь, дети Кадма:
Кто знает человека, чьей рукой
Был умерщвлен когда-то Лай, тому
Мне обо всем сказать повелеваю.
А если кто боится указать
Сам на себя, да знает: не случится
Худого с ним, лишь родину покинет.
А ежели убийца чужестранец
И вам знаком, – скажите. Награжу
Казною вас и окажу вам милость.
Но если даже вы и умолчите,
За друга ли страшась иль за себя, -
Дальнейшую мою узнайте волю:
Приказываю, кто бы ни был он,
Убийца тот, в стране, где я у власти,
Под кров свой не вводить его и с ним
Не говорить. К молениям и жертвам
Не допускать его, ни к омовеньям, -
Но гнать его из дома, ибо он -
Виновник скверны, поразившей город.
Так Аполлон нам ныне провещал.
И вот теперь я – и поборник бога,
И мститель за умершего царя.
Я проклинаю тайного убийцу, -
Один ли скрылся, много ль было их, -
Презренной жизнью пусть живет презренный!
Клянусь, что если с моего согласья
Как гость он принят в доме у меня,
Пусть первый я подвергнусь наказанью.
Вам надлежит исполнить мой приказ,
Мне угождая, богу и стране,
Бесплодью обреченной гневным небом.
Но если б даже не было вещанья,
Вам очищенье все же подобало б,
Затем, что славный муж и царь погиб.
Итак, начните розыски! Поскольку
Я принял Лая царственную власть,
Наследовал и ложе и супругу,
То и детей его – не будь потомством
Он обделен – я мог бы воспитать…
Бездетного его беда настигла.
Так вместо них я за него вступлюсь,
Как за отца, и приложу все силы,
Чтоб отыскать и захватить убийцу
Лабдака сына, внука Полидора,
Чей дед был Агенор и Кадм – отец.9
Эти стихи, вероятно, позднейшая вставка для объяснения родословной Эдипа.
Молю богов: ослушнику земля
Да не вернет посева урожаем,
Жена не даст потомства… Да погибнет
В напасти нашей иль в иной и злейшей!
А вам, потомкам Кадма, мой приказ
Одобрившим, поборниками вечно
Да будут боги все и Справедливость.
На клятву клятвенно отвечу, царь:
Не убивал я Лая и убийцу
Бессилен указать; но в помощь делу
Виновного объявит Аполлон.
Эдип
Ты судишь верно. Но богов принудить
Никто не в силах против воли их.
Скажу другое, лучшее, быть может.
Эдип
Хотя б и третье, – только говори.
Тиресий-старец столь же прозорлив,
Как Аполлон державный, – от него
Всего ясней, о царь, узнаешь правду.
Эдип
Не медлил я. Совету вняв Креонта,
Я двух гонцов подряд послал за старцем
И удивлен, что долго нет его.
Но есть еще давнишняя молва…
Эдип
Скажи, какая? Все я должен знать.
Царя, толкуют, путники убили.
Эдип
Слыхал я; хоть свидетеля не видел.
Но если чувствовать он может страх,
Твоих проклятий грозных он не стерпит.
Эдип
Кто в деле смел, тот не боится слов.
Но вон и тот, кто властен уличить:
Ведут богам любезного-провидца,
Который дружен с правдой, как никто.
Входит Тиресий.
Эдип
О зрящий все Тиресий, что доступно
И сокровенно на земле и в небе!
Хоть темен ты, но знаешь про недуг
Столицы нашей. Мы в тебе одном
Заступника в своей напасти чаем.
Ты мог еще от вестников не слышать, -
Нам Аполлон вещал, что лишь тогда
Избавимся от пагубного мора,
Когда отыщем мы цареубийцу
И умертвим иль вышлем вон из Фив.
И ныне, вопросив у вещих птиц
Или к иным гаданиям прибегнув,
Спаси себя, меня спаси и Фивы!
Очисти нас, убийством оскверненных.
В твоей мы власти. Помощь подавать
Посильную – прекрасней нет труда.
Тиресий
Увы! Как страшно знать, когда от знанья
Нет пользы нам! О том я крепко помнил,
Да вот – забыл… Иначе не пришел бы.
Эдип
Но что случилось? Чем ты так смущен?
Тиресий
Уйти дозволь. Отпустишь, – и нести
Нам будет легче каждому свой груз.
Эдип
Неясные слова… Не любишь, видно,
Родимых Фив, когда с ответом медлишь.
Тиресий
Ты говоришь, да все себе не впрок.
И чтоб со мной того же не случилось…
Бессмертных ради, – зная, не таись,
К твоим ногам с мольбою припадаем.
Тиресий
Безумные! Вовек я не открою,
Что у меня в душе… твоей беды…
Эдип
Как? Знаешь – и не скажешь? Нас предать
Замыслил ты и погубить свой город?
Тиресий
Себя терзать не стану, ни тебя.
К чему попрек? Я не скажу ни слова.
Эдип
Негодный из негодных! Ты и камень
Разгневаешь! Заговоришь иль нет?
Иль будешь вновь упорствовать бездушно?
Тиресий
Меня коришь, а нрава своего
Не примечаешь – все меня поносишь…
Эдип
Но кто бы не разгневался, услышав,
Как ты сейчас наш город оскорбил!
Тиресий
Все сбудется, хотя бы я молчал.
Эдип
Тем более ты мне сказать обязан.
Тиресий
Ни звука не прибавлю. Волен ты
Пылать теперь хоть самым ярым гневом.
Эдип
Я гневаюсь – и выскажу открыто,
Что думаю. Узнай: я полагаю,
Что ты замешан в деле, ты – участник,
Хоть рук не приложил, а будь ты зряч,
Сказал бы я, что ты и есть убийца.
Тиресий
Вот как? А я тебе повелеваю
Твой приговор исполнить – над собой,
И ни меня, ни их не трогать, ибо
Страны безбожный осквернитель – ты!
Эдип
Такое слово ты изверг бесстыдно?
И думаешь возмездья избежать?
Тиресий
Уже избег: я правдою силен.
Эдип
За эту речь не ожидаешь кары?
Тиресий
Нет, – если в мире есть хоть доля правды.
Эдип
Да, в мире, не в тебе-ты правде чужд:
В тебе угас и слух, и взор, и разум.
Тиресий
Несчастный, чем меня ты попрекаешь,
Тем скоро всякий попрекнет тебя.
Эдип
Питомец вечной ночи, никому,
Кто видит день, – и мне, – не повредишь!
Тиресий
Да, рок твой – пасть не от моей руки:
И без меня все Аполлон исполнит.
Эдип
То умысел Креонта или твой?
Тиресий
Нет, не Креонт, а сам себе ты враг.
Эдип
О деньги! Власть! О мощное орудье,
Сильней всех прочих в жизненной борьбе!
О, сколько же заманчивости в вас,
Что ради этой власти, нашим градом
Мне данной не по просьбе, добровольно,
Креонт, в минувшем преданный мне друг,
Подполз тайком, меня желая свергнуть,
И подослал лукавого пророка,
Обманщика и плута, что в одной лишь
Корысти зряч, в гаданьях же – слепец!
Когда, скажи, ты верным был пророком?
Скажи мне, ты от хищной той певуньи10
…от хищной той певуньи… – То есть от Сфинкса. (См. коммент. к ст.36.)
Избавил ли сограждан вещим словом?
Загадок не решил бы первый встречный, -
К гаданиям прибегнуть надлежало.
Но ты не вразумился птиц полетом,
Внушением, богов. А я пришел,
Эдип-невежда, – и смирил вещунью,
Решив загадку, – не гадал по птицам!
И ты меня желаешь выгнать вон,
Чтоб ближе стать к Креонтову престолу?
Раскаетесь вы оба – ты и он,
Ревнитель очищенья!.. Я бы вырвал
Признанье у тебя, не будь ты стар!
Мне думается – произнес он в гневе
Свои слова, а также ты, Эдип.
Нет, как исполнить божье повеленье -
Вот мы о чем заботиться должны.
Тиресий
Хоть ты и царь, – равно имею право
Ответствовать. И я властитель тоже.
Я не тебе, а Локсию слуга
И в милости Креонта не нуждаюсь.
Мою ты слепоту коришь, но сам
Хоть зорок ты, а бед своих не видишь -
Где обитаешь ты и с кем живешь.
Ты род свой знаешь? Невдомек тебе,
Что здесь и под землей родным ты недруг
И что вдвойне – за мать и за отца -
Наказан будешь горьким ты изгнаньем.
Зришь ныне свет – но будешь видеть мрак.
Найдется ли на Кифероне место,
Которое не огласишь ты воплем,
Свой брак постигнув – роковую пристань
В конце благополучного пути?
Не чуешь и других ты бедствий многих:
Что ты – и сын, и муж, и детям брат!..
Теперь слова Креонта и мои
В грязь втаптывай. Другой найдется смертный,
Кого бы гибель злейшая ждала?
Эдип
Угрозы эти от него исходят?
О, будь ты проклят! Вон ступай отсюда!
Прочь уходи от дома моего!
Тиресий
Я не пришел бы, если б ты не звал.
Эдип
Не знал я, что услышу речь безумца, -
Иначе не послал бы за тобой.
Тиресий
По-твоему, безумец я? Меж тем
Родителям твоим казался мудрым.
Эдип
Кому? Постой… Кто породил меня?
Тиресий
Сей день родит и умертвит тебя.
Эдип
Опять слова неясны, как загадки.
Тиресий
В отгадыванье ты ли не искусник?
Эдип
Глумись над тем, чем возвеличен я.
Тиресий
Но твой успех тебе же на погибель.
Эдип
Я город спас, о прочем не забочусь.
Тиресий
Иду… Ты, мальчик, уведи меня.
Эдип
И пусть уводит… Мне невмоготу
Терпеть тебя. Уйдешь – мне станет легче.
Стасим Первый
Хор Строфа 1
Но кто же он? О ком скала вещала11
…скала вещала в Дельфах? – Дельфы были расположены на скалистой площадке склона Парнаса. Вещанья Аполлона выходили как бы из расщелины скалы, а изрекала их особая жрица – Пифия.В Дельфах?
Ужаснейшим из дел кто руки обагрил?
Верно, он бежал быстрее
Вихрем мчащихся коней:
На него, во всеоружье,
Налетели в блеске молний
Зевсов сын и сонм ужасных,
Заблужденья чуждых Кер.
Антистрофа 1
С Парнаса снежного нам просияло слово:
Злодея нам велит безвестного искать.
Бродит в чащах он, в ущельях,
Словно тур, тоской томим,
Хочет сбросить рок вещаний
Средоточия земного,12
Средоточия земного… – То есть Дельфов, где было главное святилище Аполлона. В дельфийском храме стоял мраморный конус, «пуп», обозначавший находившееся там, по преданию, средоточие земли.-
Но вещанья роковые
Вечно кружатся над ним.
Строфа 2
Страшным, вправду страшным делом
Нас смутил вещатель мудрый.
Согласиться я не в силах
И не в силах отрицать.
Что скажу? Душа в смятенье.
Тьма в былом и тьма в грядущем.
Никогда – ни теперь
Не слыхал я, ни прежде,
Чтобы род Лабдакидов
И Полибом рожденный13
Полибом рожденный – Эдип.(См. ст.750.)
Друг от друга страдали.
Ныне против Эдипа
Я не вижу улик
И отмстить не могу
Неизвестному Лая убийце!
Антистрофа 2
Но у Зевса с Аполлоном
Остры мысли. Им известны
Все деяния людские.
Вряд ли я скуднее знаньем
Прочих смертных, хоть различна
Мера мудрости у всех.
До улик несомненных
Не осудим Эдипа:
Ведь крылатая дева14
Крылатая дева – Сфинкс.
На глазах у народа
Подступила к нему,
И признали Эдипа
Наши Фивы, заслугу
Оценили его.
Нет, его не считаю преступным.
Входит Креонт.
Эписодий Второй
Креонт
Сограждане! Узнал я, что Эдип
Меня в делах ужасных обвиняет.
Я не стерпел и к вам явился. Если
Он думает, что в общем злополучье
Стараюсь я словами и делами
Ему вредить, – то не мила мне жизнь
С подобной славой. Мне в таком попреке
Урон немалый, – нет, большой урон!
Плохое дело, коль меня злодеем
И город назовет, и вы, друзья!..
Нет, без сомненья, спорили они
Во власти гнева, здраво не размыслив.
Креонт
Архитектура
Все театры в Древней Греции строились на открытом воздухе, обычно вмещали огромное количество зрителей (например, афинский театр Диониса был рассчитан на 17 000 человек) и состояли из трех основных частей: орхестры, тэатрона и скены.
Орхестра представляла собой круглую площадку, на которой размещались хор и актеры. Поначалу зрители рассаживались вокруг этой площадки, немного позднее возникли специальные места для публики, которые были расположены на склонах прилегающих к орхестре холмов. Скена находилась недалеко от орхестры, ее передняя стена - проскений, имела вид колоннады и изображала фасад храма или дворца. На обоих концах скены имелись боковые пристройки, которые назывались параскениями. В них обычно хранили всякое театральное имущество. В некоторых случаях, когда по сюжету пьесы требовалось несколько комнат, использовали параскении. Между скеной и зрительскими местами имелись пароды, представлявшие собой проходы, по которым актеры выходили на орхестру. В то время актеры играли представления прямо на орхестре перед проскением, потому что никаких сценических площадок еще не было.
В позднейших греческих и в римских театрах служили, как и здание сцены, сборным местом для хоревтов и актёров, а также местом хранения костюмов, машин и иных театральных принадлежностей. Орхестра и места для зрителей не имели кровли. В орхестре и на прилегающей к ней со стороны просцения плски для актёров.?
Приспособления
С постепенным развитием древнегреческой драматургии происходила эволюция постановочной техники. На ранних стадиях в пьесах Эсхила использовались декорации, представлявшие собой мощные деревянные сооружения. Во времена Софокла стали появляться расписные декорации, которые в считанные минуты помогали превратить проскений в фасад дворца или храма, в стену палатки предводителя и т. д. Расписные доски или холсты устанавливали между колоннами проскения.
С течением времени постановка греческих драм потребовала применения театральных машин. Самыми распространенными были эккиклема и эорема.
Эккиклема - это выдвижная площадка на низких колесах. Ее выдвигали из центральной двери скены и показывали публике, что происходит внутри помещения. Эккиклема представляла собой деревянную платформу на невысоких колесах. Она выкатывалась через одну из дверей проскения, и на ней размещались действующие лица. Эккиклема как бы показывала то помещение, в котором только что произошло убийство. Более подробных сведений о конструкции эккиклемы, к сожалению, мы не имеем. Первое упоминание о ней падает на 458 г. до н. э., год постановки «Орестеи» Эсхила.
Эорема представляла собой агрегат, позволявший актерам подниматься в воздух. Несколько позднее она получила название «механэ», т. е. «машина». Она служила для того, чтобы показать богов или героев находящимися неподвижно в воздухе или спускающимися с неба на землю или же, наконец, поднимающимися на небо. Другое название для этой машины было —«журавль», что позволяет нам восстановить в общих чертах ее устройство. «Журавль»— это деревянный наклоненный ствол, в какой-то степени напоминающий длинную журавлиную шею (ср. русское название шеста у колодца для подъема воды «журавль»).
Другие части эоремы состояли из подъемного ворота, канатов, скользящих на блоке, прикрепленных к верхушке наклонного рычага, с крюками на концах для подвешивания поднимающихся предметов или действующих лиц. Это приспособление имело разную форму в зависимости от требований драмы — летающих колесниц, крылатых лошадей и т. п. Иногда же привешивали «летающего по воздуху» актера прямо к крюку за ремни пояса.
Эорема поднимала не более трех лиц. Самый корпус этой подъемной машины был расположен в верхнем этаже скены — за стеной, образующей фон. Рычаг и прикрепленный к нему блок, скрытые от глаз благодаря выступу крыши, проходили через отверстие в этой стене.
Греческий театр знал также приспособление, с помощью которого появлялись боги подземного царства, или тени умерших. Это была так называемая «Харонова лестница». Она представляла собою простую лестницу, по ступеням которой актер поднимался из люка под сценой. Кроме того, устраивались еще подвижные трапы, быстро поднимавшие на поверхность сцены актера. При объемных декорациях в некоторых случаях было легко делать подобного рода конструкции. Так, в трагедии Эсхила «Персы» появляется из могилы тень персидского царя Дария. Актер сидел внутри сооружения над могилой Дария и появлялся через люк. прикрытый до необходимого момента.
В эллинистическом театре, имевшем высокую сцену, подобного рода спуски и подъемы также не должны были представлять затруднений. Но как могли устраивать «Харонову лестницу» во времена Эсхила, Софокла и Еврипида, когда высокой сцены еще не было? Дёрпфельд во время своих раскопок театра Диониса в Афинах обнаружил следующее: оказывается, впереди скены в скале находилось углубление более чем в 2 м. Вполне возможно, что это углубление служило актерам для спуска или подъема.
Античные театры строили с таким расчетом, чтобы в них была хорошая слышимость. Иногда для усиления звука в театрах устанавливали резонирующие сосуды, которые размещали среди мест для публики. Занавеса в таких театрах не было. Но изредка в некоторых пьесах кое-какие части проскения временно занавешивали.
Исторические документы того времени рассказывают, что поэт Феспид практически всегда сам принимал участие в постановке своих трагедий в качестве актера. Партия актера чередовалась в пьесах с песнями хора. Это и составляло действие всей драмы. Актера, который исполнял основные роли в драме, называли «протагонист», т. е. первый актер. Позднее Эсхил ввел второго актера - девтерагониста, а Софокл - третьего - тритагониста.
Костюмы
Поскольку греческие актеры были в масках, то выразить удивление, восхищение или гнев при помощи мимики они не могли. Поэтому актерам приходилось много работать над выразительностью жестов и движений.
Появление масок в древнегреческом театре обусловлено связью с культом бога Диониса. Актер, который играл роль божества, всегда был в маске. В более позднее время в классическом театре маска утратила свое культовое значение. Но с ее помощью актеры могли создавать героические или карикатурно-комедийные образы. Кроме того, исполнение женских ролей мужчинами тоже требовало применения масок. Имелась еще одна причина использования масок - это размеры театра. Если бы актеры не надевали масок, то зрители последних рядов не смогли бы разглядеть их лица.
Иногда маски вырезали из дерева, иногда изготовляли из полотна. Если маска была полотняной, то ткань натягивалась на каркас, обмазывалась гипсом, а потом расписывалась яркими красками. Маски были разного размера. Одни из них закрывали только лицо, другие - лицо и голову. В этом случае прическу закрепляли на маске, иногда к ней крепили и бороду. В комедийных пьесах маски должны были вызывать у публики смех, поэтому их делали карикатурными, даже гротесковыми. Когда авторы комедии описывали в своих произведениях современников, маски актеров выглядели как шаржированный портрет.
Костюмы актеров своим внешним видом напоминали пышные одежды, надеваемые жрецами Диониса во время исполнения ими священных обрядов. Театральный хитон шили с рукавами до пят, плащи были двух видов: один из них, гиматий, был широким, его укладывали складками вокруг тела; второй - хламида - имел на плече застежку. Для некоторых персонажей шили специальные костюмы (например, у царей были длинные пурпурные плащи). Многие театральные костюмы были расшиты цветами, пальмами, звездами, спиралями, фигурами людей и животных. В наши дни археологи нашли вазу, датированную I веком до н. э. Ее назвали «ваза Андромеды». На этой вазе был изображен расшитый театральный костюм.
Трагические актеры во время представления надевали обувь, называемую «котурны». Они представляли собой башмаки с высокими голенищами, с толстыми подошвами, изготавливаемыми из нескольких слоев кожи. Такая обувь значительно увеличивала рост актера.
Для того чтобы придать фигуре объемность, актеры-трагики подкладывали под одежду специальные ватные подушечки. Актеры комедийного плана при помощи ватных подушек и прокладок придавали своему телу гротескный, смешной вид.
Для женских персонажей в комедиях использовали обычный женский костюм, для мужских - короткую куртку или плащ. При раскопках старинных поселений было найдено множество статуэток, которые изображали комедийных древнегреческих актеров. У статуэтки были оттопыренные живот и зад (подложены ватные подушки), вытаращенные глаза, безобразные рот и нос и пр.
Жанры древнегреческой драматургии. Драматурги
Жанры
Древнегреческая комедия — древнейшая из известных форм комедии, которая развивалась в Древней Греции V—III вв. до н. э. (главным образом в Аттике).
По данным Аристотеля, древняя комедия родилась из дионисийских празднеств, связанных с культом плодородия, в том числе из фаллических процессий.
Аристотель различает трагедию и комедию по следующим основаниям:
- герои трагедии — люди высокого положения, комедии — всякий сброд;
- предмет трагедии — события великого общественного значения, комедии — повседневные происшествия из частной жизни;
- трагедия, как правило, основана на исторических событиях (мифах), тогда как сюжет комедии полностью выдуман автором.
От всей древней аттической комедии до Нового времени уцелели только 11 пьес Аристофана, хотя по именам известно не менее полусотни работавших в то время комедиографов. Наиболее ранняя из сохранившихся комедий — «Ахарняне» — была поставлена в Афинах около 425 г. до н. э. Сюжет как таковой отсутствует. По своей форме комедия Аристофана — цепочка комических ситуаций, комментирующих вопросы политической жизни Афин. Комедии Аристофана напичканы шутовством, плясками, песнями, инвективами, зачастую обсценного свойства. Хор зачастую был одет в звериные шкуры, актёры выступали в гротескных масках, действие завершалось всеобщим пиршеством.
Непристойные насмешки, которыми славились комедии V—IV вв. до н. э., иногда переходили все границы дозволенного. Известны попытки ограничить вольность комедиографов законом.
Древнегреческая трагедия — древнейшая из известных форм трагедии.
Происходит от ритуальных действ в честь Диониса. Участники этих действ надевали на себя маски с козлиными бородами и рогами, изображая спутников Диониса — сатиров. Ритуальные представления происходили во время Великих и Малых Дионисий (празднеств в честь Диониса).
Песни в честь Диониса именовались в Греции дифирамбами. Дифирамб, как указывает Аристотель, является основой греческой трагедии, которая сохранила на первых порах все черты мифа о Дионисе. Последний постепенно вытеснялся другими мифами о богах и героях — могущественных людях, правителях — по мере культурного роста древнего грека и его общественного сознания.
От мимических дифирамбов, повествующих о страданиях Диониса, постепенно перешли к показу их в действии. Первыми драматургами считаются Феспис (современник Писистрата), Фриних, Херил. Они ввели актёра (второго и третьего ввели затем Эсхил и Софокл). Авторы же исполняли главные роли (крупным актёром был Эсхил, выступал как актёр и Софокл), сами писали музыку для трагедий, руководили танцами.
Гипорхема — жанр греческой хоровой лирики, рассчитанной на сопровождение пляской.
Драматурги
Три крупнейших трагика Греции — Эсхил, Софокл и Еврипид — последовательно отображали в своих трагедиях психоидеологию землевладельческой аристократии и торгового капитала на различных этапах их развития. Основной мотив трагедии Эсхила — идея всемогущества рока и обречённость борьбы с ним. Общественный порядок мыслился определённым сверхчеловеческими силами, установленным раз и навсегда. Поколебать его не могут даже взбунтовавшиеся титаны (трагедия «Прикованный Прометей»).
Эти взгляды выражали охранительные тенденции господствующего класса — аристократии, идеология которой определялась сознанием необходимости беспрекословного подчинения данному общественному порядку. Трагедии Софокла отображают эпоху победоносной войны греков с персами, открывшей большие возможности для торгового капитала.
В связи с этим авторитет аристократии в стране колеблется, и это соответственно сказывается на произведениях Софокла. В центре его трагедий стоит конфликт между родовой традицией и государственным авторитетом. Софокл считал возможным примирение социальных противоречий — компромисс между торговой верхушкой и аристократией.
Драматическое действие Еврипид мотивирует реальными свойствами человеческой психики. Величавых, но душевно упрощённых героев Эсхила и Софокла сменяют в произведениях младшего трагика если и более прозаичные, то усложнённые характеры. Софокл так отзывался об Еврипиде: «Я изображал людей такими, какими они должны быть; Еврипид же их изображает такими, каковы они в действительности».
«Царь Эдип». Персонажи пьесы
- Эдип, фиванский царь
- Жрец Зевса
- Креонт, брат Иокасты
- Хор фиванских старейшин
- Тиресий, слепой прорицатель
- Иокаста, жена Эдипа
- Коринфский Вестник
- Пастух Лая
- Домочадец Эдипа
- Без слов: Антигона и Исмена, дочери Эдипа
Фабула и сюжет. Миф и пьеса
Фабула и с южет
Отец Эдипа, царь Лай, испугавшись предсказания о том, что его сын от Иокасты будет его убийцей, решил избавиться от ребёнка. Однако человек, которому было приказано убить младенца, пожалел его и отдал пастуху из Коринфа. Мальчик был усыновлён коринфским царём Полибом. Повзрослевший Эдип, узнав о пророчестве, которое говорит, что он убьет родного отца и женится на матери, решает покинуть своих приёмных родителей в надежде избежать злой участи. У самого города Фивы на него чуть не наехала колесница, всадники которой начали оскорблять и бить юношу. В завязавшейся драке Эдип убивает сидевшего в колеснице старика и троих из четырёх его спутников. Старик, сидевший в колеснице, был отцом Эдипа. Эдип, победив Сфинкса, становится правителем Фив и берёт в жёны вдову погибшего от рук разбойников царя Лая — Иокасту. Так сбывается пророчество.
15 лет спустя на город обрушивается эпидемия чумы. Пытаясь найти причину чумы, жители города обращаются к дельфийскому оракулу, который говорит о необходимости найти и изгнать убийцу царя Лая. Поиск убийцы доводит Эдипа до горькой истины: убийца Лая — он сам, Лай был его отцом, а его супруга Иокаста на самом деле его мать. Иокаста, добравшаяся до правды раньше Эдипа, пытается остановить его поиски, но ей это не удаётся, и, не выдержав позора, она убивает себя. Но Эдип, считая себя недостойным смерти, выкалывает себе глаза, тем самым обрекая себя на слепоту.
Софокл удивительно искусно построил фабулу пьесы. С каждой последующей сценой трагическое напряжение нарастает все больше и больше. На пути следствия встречаются эпизоды, которые на первый взгляд как будто препятствуют «узнаванию» либо отдаляют его, но которые на самом деле неизбежно ведут к нему, пока из перекрестного допроса коринфского гонца и фиванского пастуха Эдипу не открывается его ужасный грех. Самое «узнавание» весьма выразительно с чисто сценической стороны, так как требует для своего осуществления двух лиц. Коринфянин не знает происхождения Эдипа; ему известно только, что Эдип приемный сын Полиба и Меропы. С другой стороны, фиванский пастух, отнесший младенца на Киферон, знает, что Эдип — сын Лая и Иокасты, но ничего не знает о том, что Эдип был усыновлен коринфским царем. Только из сопоставления показаний того и другого выясняется истина.
Несколько раньше, чем для Эдипа, эта истина открывается для Иокасты. Раскрытие ее невольной вины поэт изображает с таким же потрясающим трагизмом, как и раскрытие невольного греха Эдипа. Узнавание для Иокасты наступает еще до прихода фиванского пастуха. Когда опрашиваемый Эдипом коринфский гонец отвечает, что он принял младенца с проколотыми ножками на Кифероне и передал его человек, называвший себя пастухом Лая, для нее все становится ясным: Эдип — ее сын, и он же ее муж. С сознанием этого жить невозможно. Но если она должна умереть, пусть живет хотя бы Эдип. Отсюда ее просьба к Эдипу прекратить дальнейшие расспросы и ее реплики, бросаемые, очевидно, в сторону:
Довольно, что страдаю я (ст. 1034).
Хоровые партии «Эдипа-царя» Софокла, изящные по своей словесной форме и написанные разнообразными лирическими размерами, пронизаны глубокой верой в богов и надеждой на их помощь гибнущему городу. В стасиме втором выражена вера в нетленные вечные законы, которые в небесной выси взошли из лона Правды. Здесь же содержится и мольба к Зевсу, навеянная
непочтительным отзывом Иокасты о Фебовых пророчествах,— обратить свой взор на дерзких смертных, переставших верить в пророчество Феба.
Кажется, что в этих словах выражена и личная преданность поэта аполлоновскому культу. Лирические партии дают в то же время яркие картины, рисующие жизнь гибнущего от чумы города, и картины, возникающие в воображении хора в связи с развивающимися событиями.
Миф и пьеса
Миф о многострадальном Эдипе был чрезвычайно популярен в античности. Царю Фив Лаю было предсказано Аполлоном в Дельфах, что он примет смерть от руки собственного сына, поэтому он велел бросить своего новорожденного ребенка на горе Киферон, проколов ему сухожилия около лодыжек. Однако пастух, получивший ребенка от царицы Иокасты и не знавший истинной причины такого решения, сжалился над новорожденным и отдал его коринфскому пастуху, а тот отнес ребенка царю Коринфа Полибу и его жене Меропе, у которых не было собственных детей; они назвали мальчика Эдипом (т.е. «с опухшими ногами») и воспитали его как родного сына. В таком варианте миф об Эдипе известен по трагедиям Софокла. Другие источники сохранили более ранние или местные версии мифа. В одном из вариантов родители не подбрасывают Эдипа на Кифероне, а опускают в ковчежке в море, и волна прибивает его к берегу у того же Коринфа или у Сикиона; здесь ребенка подбирает жена местного царя, занятая стиркой белья (Schol. Eur. Phoen., 26-28, Hyg. Fab., 66; 67). Способ спасения Эдипа, изложенный Софоклом (передача ребенка одним пастухом другому), является изобретением поэта; по другим версиям, Эдипа находят пастухи (среди которых он вырастает) или случайный прохожий, т.е. люди, не знающие о месте его рождения.
Однажды, когда Эдип уже был взрослым юношей, кто-то из жителей Коринфа обозвал его подкидышем, и, хотя приемные родители всячески успокаивали сына и не открыли ему тайну его рождения, Эдип решил отправиться в Дельфы, чтобы спросить оракул Аполлона о своем происхождении. Оракул вместо ответа дал Эдипу прорицание, что ему суждено убить отца и жениться на матери. Считая Коринф своей родиной, а его правителей - родителями, Эдип решает не возвращаться туда. По пути из Дельф, на перекрестке дорог, ему повстречался какой-то знатный человек на колеснице в сопровождении слуг. В завязавшейся дорожной ссоре незнакомец ударил Эдипа по голове тяжелым скипетром, и в ответ разъяренный юноша дорожным посохом убил нападающего, его возницу и всех, как ему казалось, слуг. Однако один человек из свиты Лая (ибо это был он) спасся, вернулся в Фивы и рассказал, что царь погиб от рук разбойников.
Эдип, продолжая путь, подошёл к Фивам и отгадал загадку обосновавшейся у городских стен чудовищной Сфинкс, которая, будучи порождением Тифона и Ехидны, являла собой чудовище с лицом и грудью женщины, телом льва и крыльями птицы. Этот эпизод демонстрирует проявление Эдипом необычайной мудрости и знаменует новый тип греческого героя - мудреца (ср. Одиссей), для которого главным делом уже не является истребление хтонических чудовищ по велению олимпийских богов. Хотя в трагедии Еврипида мы встречаем другую версию - Эдип и побеждает чудовище в сражении (Phoen., 45-52). Состязание со Сфинкс в умственных способностях заменяет первоначальную физическую победу над ней, вероятно, не раньше VII в. до н. э., в эпоху расцвета нравоучительных жанров и всякого рода загадок и фольклорных головоломок.
В благодарность за избавление Фив от продолжительного бедствия фиванские граждане сделали Эдипа своим царем и дали в жены вдову Лая. Единственный свидетель встречи Эдипа с Лаем слуга, принесший известие о нападении разбойников, после воцарения Эдипа в Фивах отпросился у Иокасты на дальнее пастбище и больше в городе не показывался. Так исполнилось пророчество, данное Эдипу в Дельфах, хотя ни он сам, ни Иокаста об этом не подозревали и около 20 лет вели счастливую супружескую жизнь, во время которой родились четверо детей: Полиник, Этеокл, Антигона, Исмена. Значительно отличаются от софокловской версии также варианты предания о происхождении детей Эдипа. Согласно «Одиссее» (XI, 271-280), боги скоро открыли тайну кровосмесительного брака Эдипа, вследствие чего его мать (у Гомера она зовется Эпикастой) повесилась, а Эдип продолжал царствовать в Фивах и умер, преследуемый эриниями. Вторую жену Эдипа аттический автор начала V в. до н. э. Ферекид (frg. 48) называет Эвриганией и от этого брака производит четырех детей Эдипа, упомянутых выше.
Только по прошествии длительного срока, когда Фивы были поражены моровой язвой и дельфийский оракул потребовал изгнания из Фив неразысканного убийцы Лая, Эдип в процессе выяснения обстоятельств давнего преступления сумел установить, чей он сын, кого убил и с кем находился в браке. Он выколол себе глаза золотой застежкой, снятой с платья повесившейся Иокасты и со временем был изгнан из Фив. Сопровождать слепого отца вызвалась преданная емуАнтигона.
После долгих скитаний Эдип доходит до священной рощи Эвменид в аттическом поселении Колон, где ему по давнему предсказанию суждено проститься с жизнью. Приютившему его Тесею Эдип открывает тайну, что в грядущих столкновениях афинян с фиванцами победа будет принадлежать той стороне, в чьей земле Эдип найдёт последнее прибежище. Пытающийся увлечь Эдипа обратно на родину брат Иокасты Креонт получает суровый отпор со стороны Тесея. Не находит сочувствия у Эдипа и Полиник, явившийся к нему за благословением в борьбе против брата Этеокла: Эдип проклинает обоих сыновей, изгнавших его из Фив, и предсказывает им взаимную гибель в предстоящем сражении.
Удары грома дают понять Эдипу, что его ждут владыки подземного мира. Ведомый какой-то силой свыше, он сам находит путь к месту своего успокоения и разрешает лишь Тесею присутствовать при своей безболезненной кончине: Эдип поглощает разверзшаяся земля, и место, где это произошло, остаётся вечной тайной, которую Тесей имеет право только перед смертью передать своему наследнику. В таком варианте миф об Эдипе известен по трагедиям Софокла «Царь Эдип» и «Эдип в Колоне».
Миф об Эдипе был одним из любимых сюжетов трагедии, он разрабатывался Софоклом в «Царе-Эдипе» и «Эдипе в Колоне», Сенекой в «Эдипе», а также Стацием в «Фиваиде»; в европейской традиции получил новую жизнь преимущественно в той версии, в которой его сохранил Софокл. Эдип побудил авторов нового времени к многочисленным обработкам и переработкам рассказа о его судьбе: драмы «Эдип» Корнеля и Вольтера, «Эдип в Афинах» В. Озерова (1804), сатирическая драма «Царь Эдип» Шелли (1820), «Эдип и Сфинкс» Гофмансталя (1906), «Эдип» А. Жида (1931), «Эдип в Колоне» Р. Байера (1946) и др. Среди романистов, интерпретировавших сюжет трагедии Софокла - Анри Бошо («Эдип путник»), Луи Арагон («Гибель всерьез»), Юрий Волков («Эдип царь»). Есть примеры использования этого образа в стихотворениях, поэмах (И. С. Борхес, Кавафис и др.). Среди этих литературных обработок судьбы Эдипа выделяется бращение к этой теме Жана Кокто, автора драм «Антигона» (1922), «Царь Эдип» (Oedipe-roi) (1937); Кокто написал также литературную основу для одноименной оперы-оратории Игоря Стравинского, созданной им во второй половине 20-х гг. XX в.; герой Софокла появился также в фильме Жана Кокто-режиссера «Завещание Орфея» в исполнении Жана Маре (примечательно, что Кокто и Маре познакомились, когда молодой актер репетировал роль Эдипа в одном из парижских театров - ставили пьесу Кокто, где Маре играл роль Эдипа). Наиболее известная кинематографическая попытка оживить античную драму - экранизация трагедии Софокла в 1967 г. Пьером Паоло Пазолини под названием «Царь Эдип» (EDIPO RE).
Как и античные, художники нового времени чаще всего обращалась к сюжету встречи Эдипа со Сфинксом («Эдип и Сфинкс» Ф. К. Фабри, Г. Моро, Ж. О. Д. Энгра, Ф. Бэкона и др.
Устройство пьесы. Особый коллективный герой. Его роль в пьесе
Композиционно трагедия состоит из нескольких частей. Открывается произведение прологов - на город обрушивается мор, гибнут люди, скот, посевы. Аполлон приказывает найти убийцу предыдущего царя, и действующий царь Эдип клянется найти его во что бы то ни стало. Пророк Тиресий отказывается говорить имя убийцы, и когда Эдип обвиняет во всем его, то оракул вынужден открыть истину. В этот момент чувствуется напряжение и гнев правителя.
Во втором эпизоде напряжение не снижается. Следует диалог с Креонтом, который возмущен: «Нам честного лишь время обнаружит. Довольно дня, чтоб подлого узнать».
Приход Иокастры и рассказ об убийстве царя Лая от руки неизвестного, вносят смятение в душу Эдипа.
В свою очередь он сам рассказывает свою историю до его прихода к власти. Он не забыл об убийстве на перекрестке и сейчас вспоминает это с еще большей тревогой. Тут же герой узнает, что он не является родным сыном коринфийского царя.
Высшей точки напряжение достигает с приходом пастуха, который говорит о том, что он не убивал младенца, и тогда все становится ясно.
Композицию трагедии заключают три больших монолога Эдипа, в которых нет того прежнего человека, считавшего себя спасителем города, он предстает несчастным человеком, искупающим свою вину тяжелыми страданиями. Внутренне он перерождается и становится мудрее.
Не одно поколение филологов пыталось понять, кого из действующих лиц хор укоряет в "гордыне, порождающей тиранию", - называли Иокасту, называли самого Эдипа и в любом случае считали, что этот стасим отражает мысли самого богобоязненного Софокла. Между тем здесь партия хора, не обращенная ни к кому конкретно, служит усилению беспокойства и страха, все больше овладевающих фиванскими старцами: если окажется, что Эдип убил Лая, это будет означать, что царь, спасший Фивы и высоко ценимый гражданами, оскверняет своим присутствием родную землю убитого и тем самым нарушает "законы, рожденные в небесном эфире". С другой стороны, если подтвердится вина Эдипа, этим будет доказана лживость оракула, исходившего от святилища Аполлона и предвещавшего Лаю смерть от рук сына, - где же искать правду? Смятение хора как нельзя кстати в той тревожной атмосфере, которая все более сгущается вокруг Эдипа.Таким образом, каждая партия хора нуждается в конкретном анализе, определяющем ее место в драматургической структуре целого, и тогда выясняется, что этот коллективный персонаж - не более чем одно из действующих лиц, часто очень тесно связанное с судьбой главных героев и поэтому отнюдь не претендующее на возвещение непреложной и отвлеченной истины.
Тема судьбы в мифе об Эдипе связана с представлениями о родовом проклятии, о наследственной вине, возникновение и существование которых восходят к глубокой древности и объясняется сознанием единства рода, его коллективной ответственности. Родовые проклятия - один из излюбленных сюжетов греческой мифологии, к этому типу преданий принадлежит и история гибели рода Кадма (Полидор - Лабдак - Лай - Эдип - Этеокл и Полиник).
Эдип как трагический геро й
Трагический герой Софокла, независимо от того, когда он был изображен автором, отличается известной суммой постоянных качеств. Прежде всего, принадлежа к царскому дому, он является благородным человеком, ни в какой ситуации не изменяющим высоким нравственным нормам, заложенным в нем природой. Несмотря на это (или вследствие этого), он всегда находится в ужасающем одиночестве, не понятый даже ближайшим окружением. Поступки героя представляются признаком безумия, непростительной дерзости, но попытки внушить ему повиновение, апелляция к его разуму встречают с его стороны насмешки и негодование. Находясь перед выбором — поражение или компромисс, он без раздумья согласен на смерть, ибо подчинение чужой воле несоединимо с его внутренней сущностью. Уступить значит для него отказаться от самого себя. Если он находится в положении страдающей стороны, то он непримирим в гневе на обидчиков, в страстной ненависти к ним и шлет по их адресу самые страшные проклятия.
Это трагедия о роке и свободе: не в том свобода человека, чтобы делать то, что он хочет, а в том, чтобы принимать на себя ответственность даже за то, чего он не хотел.
В городе Фивах правили царь Лаий и царица Иокаста. От дельфийского оракула царь Лаий получил страшное предсказание: «Если ты родишь сына, то погибнешь от его руки». Поэтому, когда у него родился сын, он отнял его у матери, отдал пастуху и велел отнести на горные пастбища Киферона, а там бросить на съедение хищным зверям. Пастуху стало жалко младенца. На Кифероне он встретил пастуха со стадом из соседнего царства — Коринфского и отдал младенца ему, не сказавши, кто это такой. Тот отнёс младенца к своему царю. У коринфского царя не было детей; он усыновил младенца и воспитал как своего наследника. Назвали мальчика — Эдип.
Эдип вырос сильным и умным. Он считал себя сыном коринфского царя, но до него стали доходить слухи, будто он приёмыш. Он пошёл к дельфийскому оракулу спросить: чей он сын? Оракул ответил: «Чей бы ты ни был, тебе суждено убить родного отца и жениться на родной матери». Эдип был в ужасе. Он решил не возвращаться в Коринф и пошёл, куда глаза глядят. На распутье он встретил колесницу, на ней ехал старик с гордой осанкой, вокруг — несколько слуг. Эдип не вовремя посторонился, старик сверху ударил его стрекалом, Эдип в ответ ударил его посохом, старик упал мёртвый, началась драка, слуги были перебиты, только один убежал. Такие дорожные случаи были не редкостью; Эдип пошёл дальше.
Он дошёл до города Фив. Там было смятение: на скале перед городом поселилось чудовище Сфинкс, женщина с львиным телом, она задавала прохожим загадки, и кто не мог отгадать, тех растерзывала. Царь Лаий поехал искать помощи у оракула, но в дороге был кем-то убит. Эдипу Сфинкс загадала загадку: «Кто ходит утром на четырёх, днём на двух, а вечером на трёх?» Эдип ответил: «Это человек: младенец на четвереньках, взрослый на своих двоих и старик с посохом». Побеждённая верным ответом, Сфинкс бросилась со скалы в пропасть; Фивы были освобождены. Народ, ликуя, объявил мудрого Эдипа царём и дал ему в жены Лаиеву вдову Иокасту, а в помощники — брата Иокасты, Креонта.
Прошло много лет, и вдруг на Фивы обрушилось божье наказание: от моровой болезни гибли люди, падал скот, сохли хлеба. Народ обращается к Эдипу: «Ты мудр, ты спас нас однажды, спаси и теперь». Этой мольбой начинается действие трагедии Софокла: народ стоит перед дворцом, к нему выходит Эдип. «Я уже послал Креонта спросить совета у оракула; и вот он уже спешит обратно с вестью». Оракул сказал: «Эта божья кара — за убийство Лаия; найдите и накажите убийцу!» — «А почему его не искали до сих пор?» — «Все думали о Сфинкс, а не о нем». — «Хорошо, теперь об этом подумаю я». Хор народа поёт молитву богам: отвратите ваш гнев от Фив, пощадите гибнущих!
